“Моя бабушка осталась в чужой немецкой земле…” О годах, проведённых в немецком городе Гера, вспоминает узница Евгения Васильевна Мандрик
Точную дату своего рождения щучинка Евгения Васильевна Мандрик не знает. Согласно имеющимся у неё документам, она родилась в 1937 году в д. Задубровье Витебской области. Но подлинные свидетельства о рождении и её, и сестры в годы войны были утеряны.
– У наших родителей было двое детей: я и моя сестра Мария, – рассказывает Евгения Васильевна. – Но в Германию вывозили не только нас и родителей, но и бабушку – маму отца, и других родственников, потому что мы все жили в одном доме. Отца не успели забрать в Красную армию, он был кузнецом и сварщиком, и как специалист нужен был в тылу. Я немногое помню из военного времени. А родители старались о годах, проведённых в лагере, особо не говорить, не хотели бередить душу. Тем более что в чужой немецкой земле осталась моя бабушка…
Но всё-таки страшные события уже такого далёкого детства не забываются до сих пор.
– Немцы быстро пришли в Витебскую область, – продолжает Евгения Васильевна. – Наша деревня стояла возле шоссе Витебск-Велиж. Мы то место называли большаком. Леса были партизанской зоной, и помню, как по утрам на этой дороге постоянно находили расстрелянные немецкие машины. Немцы сразу заняли наш добротный дом, который был недавно построен отцом. А мы вынуждены были переселиться в хлев. В деревне, немного подальше от шоссе, жила моя бабушка с сыном и жена её брата с дочерью. Брат ушёл в партизаны, и немцам кто-то донёс на него. Фашисты расстреляли его жену.
В 1943 году, когда наши войска стали наступать, немцы начали вывозить население. На телеге детей довезли до железнодорожного вокзала. После санобработки нас погрузили в вагон. Спустя какое-то время мы оказались в немецком лагере возле города Геры. Помню большую комнату, нары. Детей у родителей забрали, и мы жили на первом этаже. Нас учили немецким песням, а родителям разрешали проводить с нами выходные. Они ходили на работу на ткацкую фабрику. Кормили брючкой и шпинатом. У себя на родине мы такой еды не знали. Мама иногда приносила бутерброды. Их для нас передавала немка. Зайдёт, посмотрит, чтобы никого не было, и говорит маме: “Настя, киндер”. Кладёт и уходит.
Когда самолёты начали бомбить город, стало понятно, что скоро что-то изменится. Однажды бомба попала в угол нашего лагеря. Но мы спаслись.
Освободили нас союзники. Американцы вывели всех из лагеря и угощали конфетами. После освобождения перевели в другой лагерь. Отец ушёл служить в армию. Но радость от свободы была омрачена смертью бабушки…
Чтобы после войны узнать, где находится могила бабушки, сестра долго искала разные документы. В итоге мы получили ответ, где похоронена бабушка, и в 1993 году я побывала у неё на могиле. Именно во время той поездки, когда я направлялась в Геру, увидела указатель и узнала, что рядом с нашим лагерем находился Бухенвальд. В тот момент мне стало очень страшно… Вот, оказывается, чего так сильно всегда боялись родители…
В Беларусь мы вернулись в июне. Ехали через Польшу. Всю дорогу мама с тёткой обменивали какие-то вещи на еду. У меня была кукла, так её тоже пришлось отдать полякам, чтобы получить что-то из съестного. Привезли нас в Витебск, пересадили на баржу, и мы отправились в свою деревню по Западной Двине.
Высадили нас в Суроже. Там приютили родственники – временно жили на чердаке у дяди, а поздней осенью домой вернулся отец и забрал нас в родное Задубровье. Деревня была сожжена. Но там построили общежитие машинно-тракторной станции, и нам дали комнату, пока отец, буквально за зиму, не построил небольшой домик. В этот же год я пошла в школу. Там, в обычном домике – довоенное здание школы было сожжено – учились дети всех возрастов. И учительница у нас была одна. А вот сестра очень сильно болела. Считалось, что я самая здоровая в семье, но во время одного из медосмотров обнаружили, что в детстве я перенесла туберкулёз. Мы с Марией и теперь очень дружны.
Школу окончила с серебряной медалью. Родные советовали стать врачом. Поехала в Витебский мединститут на собеседование, но его даже проходить не пришлось – так и стала студенткой.
В Щучин Евгения Васильевна и её муж, с которым она познакомилась во время учёбы в институте, приехали в 1963 году после двух лет работы в сельской больнице в Кремянице Зельвенского района, а затем в Сопоцкине. Пётр Александрович был родом из сожженной деревни Острово Слонимского района. Они прожили вместе 64 года, а каждый из них посвятил медицине по 45 лет. Евгения Васильевна работала педиатром, Пётр Александрович – окулистом.
– Мужа не стало два года назад, – говорит Евгения Васильевна. – Раньше мы всё время проводили вместе на даче. Но и теперь, по мере возможности, я продолжаю вести активный образ жизни, хоть посадки значительно сократила. К работе я была приучена с детства, после войны приходилось много помогать родителям и в огороде, и по хозяйству. На дачу сама добираюсь на машине. Сын и дочь не забывают, навещают внуки и правнуки: у меня пятеро внуков и пятеро правнуков. Радуюсь мирному чистому небу и искренне желаю всем настоящим и будущим поколениям никогда не узнать ужасов войны.
Анна РУДСКАЯ.
Фото автора.